Черно-белое как веха в истории искусства…
Черно-белое как эстетика в творчестве фотографов, писателей, кинематографистов…
Черно-белое как убеждение и опровержение…
Об этом и не только – в авторской колонке Monochrome.
Имидж Франции, как страны, олицетворяющей пресловутую лёгкость, остаётся устойчивым в представлении большинства людей. Каково же разочарование тех, кто, посетив эту страну впервые, не замечает ни особенной элегантности (навеянной фильмами Роже Вадима и Жака Деми)в парижанках, ни богемной беспечности, происхождению которой мы во многом обязаны перу Франсуазы Саган. Впечатлительные эрудиты не перестают искать свою, воображаемую Францию на страницах увлекательных романов и в фильмах с Катрин Денёв, Брижит Бардо, Мишель Мерсье…
В наше время главным «экспортным брендом» Франции, содержащим в себе (как во флаконе из-под старых духов) и эфемерную лёгкость, и богемность, и беспечность является Фредерик Бегбедер, вновь появившийся на книжном рынке спустя пять лет после выхода в свет «Французского романа».
«Мне хочется рассказать историю. Смогу ли я когда-нибудь рассказать что-нибудь иное, кроме моей собственной истории?». Словно предвкушая неизбежную критику со стороны своих читателей, цитирует Пьера Дрие Ла Рошеля Фредерик Бегбедер. И оказывается прав.
Ядром очередной книги одного из самых известных эпатистов современной литературы стал краткий роман, вспыхнувший между начинающим писателем Джеромом Д. Сэлинджером и Уной О’Нил. Но нарциссической своей природе Бегбедер остаётся верен – в очередной раз он тянет одеяло на себя. Нынешняя спутница писателя – 24- летняя модель Лара Мишели. И на протяжении всего того времени, пока длится чтение романа, Бегбедер, пусть и невольно, рассказывает о своей страсти, комплексах и страхах мужчины, вступившего на порог пятидесятилетия.
Из комбинации фактов (fact)и вымысла (fiction) он плетёт повествование, подобно патоке обрастающее объёмной паутиной сладкой ваты…
Нью-Йорк, 1940 год. Будущему затворнику Дж. Д. Сэлинджеру, ещё не создавшему «Над пропастью во ржи» - 21. Уне - дочери американского драматурга, Нобелевского лауреата Юджина О’Нила – 15. Знакомство молодых людей состоялось в знаменитом клубе «Сторк»… Ушедший на фронт добровольцем Сэлинджер так и не простил своей возлюбленной внезапного замужества за Чарли Чаплина, который разменял к тому времени шестой десяток…
К этому небольшому пересказу можно отнести долю фактов, имеющихся в книге Бегбедера, так как всё остальное в романе – вымысел. Вплоть до личной переписки Сэлинджера и Уны (родственники последней отказали автору в доступе к личному архиву покойной).
«Сконцентрироваться на серьёзной литературе или обойтись беллетристикой (которая у Бегбедера – всегда с ощутимым загибом в попсу)?..» Кажется, подобная дилемма писателя вовсе не тяготит. Бегбедер орудует словами и собственными максимами подобно перебрасывающему из рук в руки пёстрые мячи жонглёру. Да так ловко, что читатель и не успевает отличить их противоречивое разноцветье…
На страницах романа писатель признаётся в том, что не пишет в Твиттере, так как «…не видит интереса посылать фразы незнакомым людям, когда можно собрать их в книгах». Как ни странно, но творчество Бегбедера во многом схоже с эстетикой письменной самоэкспрессии пользователей соцсетей. Книга испещрена порой парадоксальными («Те, что любят всего сильней, никогда не будут любить взаимно»), порой весьма поверхностными («Если луна круглая и жёлтая, как ломтик лимона, значит вся жизнь - коктейль»), но неизменно эффектными сентенциями (от изобилия которых временами становится смертельно скучно)…
Если раньше свою фирменную многословность писатель мог разбавлять занятным сочетанием цинизма и сентиментальности, то отныне мы видим довольно-таки растерянного автора. И как результат - роман «Уна&Сэлинджер», который не в последнюю очередь является исповедью самого Фредерика Бегбедера. Стареющего и извиняющегося.
