Гаспар Ульель сыграл главную роль в фильме Ксавье Долана «Это всего лишь конец света», представленном на LXIX Каннском кинофестивале. Лента претендовала на «золотую пальмовую ветвь», но удостоилась других наград – гран-при жюри и приза экуменического (христианского) жюри. Мало кто знает, что Гаспар Ульель – звезда мирового кинематографа, обладатель брутальной внешности, незаурядного артистического таланта и армии восторженных фанаток, в свободное от киносъемок время любит фотографировать на черно-белую пленку, экспериментирует с живописью, слывет гурманом и эпикурейцем... Вдобавок у него свои, особые отношения со временем. Возможно, поэтому час, отведенный для нашей беседы, пролетел незаметно...
Вы часто играете злодеев, параноиков, угрюмых безумцев. Почему выбираете такие роли? Не боитесь, что Вас начнут отождествлять с ними?
После того, как мне довелось сыграть самого отчаянного злодея в кинематографе – Ганнибала, я уже ничего не боюсь. Я привык играть плохих парней. У меня, по-моему, даже сформировалась зависимость от таких ролей: последнее время мне нравится жить с чувством опасности и риска, это меня стимулирует. Я никогда никого не осуждаю – как хороший адвокат, который всегда берет сторону своих клиентов, какими бы тяжкими ни были их грехи, я всегда принимаю сторону своих героев. Все они заслуживают того, чтобы их сыграть. Ну, а если персонаж совсем уж непривлекателен, я пытаюсь создать между ним и собой некую психологическую дистанцию, чтобы эмоционально себя защитить.
В этом году на широкий экран вышло сразу несколько картин с Гаспаром. В «Еве» Ульель сыграл писателя-альфонса, соблазненного сильной и яркой женщиной (актриса Изабель Юппер). На Каннском кинофестивале француз представляет фильм Гийома Никлу «Ограничения мира» (Les Confins Du Monde), где выступил в роли солдата, доведя себя буквально до предела своих эмоциональных возможностей. Любопытно, что не так давно он снимался у Ксавье Долана в фильме с похожим названием, «Это всего лишь конец света», и в том же амплуа, на пределе своих эмоциональных и физических возможностей. Учитывая эту его особенность, Бертран Бонелло и доверил Ульелю сыграть модного дизайнера Ива Сен-Лорана.
Чем Вас привлекают малоустойчивые и непостоянные герои?
Мне нравится кино на грани реальности и вымысла. В этом для меня суть кинематографа, где фильмы – вымысел, а актеры – профессиональные лгуны. Поэтому я не люблю отвечать на вопросы, которые начинаются со слов «А правда ли, что...».
Однако французская оккупация во Вьетнаме не была вымыслом, как и тот ад, в который попадает Ваш герой...
Знаете, можно сказать, что молодые ребята-французы, которых в XIX веке отправляли во Вьетнам, тоже жили вымыслом: им обещали экзотическую страну, сказочно красивых женщин, сильные наркотики, помогающие видеть жизнь в чарующем свете... Им никто не рассказывал о возможных массовой резне, обезглавливании, рабстве... Спустя столько времени мне сложно судить о той ситуации, тем более о мотивах поведения французов во Вьетнаме. Однако любую форму колонизации я считаю абсолютной глупостью и преступлением против человечества. С сожалением должен заметить, что мне стыдно за Францию – за тот период ее истории.
Дебют Ульеля в большом кино состоялся в 1999 году – в короткометражном фильме «Прозвище». Затем были мистический боевик «Братство волка» и комедия «Целуй, кого хочешь», за роль в которой он был впервые номинирован на престижную кинопремию «Сезар», которую называют французским «Оскаром».
Вы впервые оказались в джунглях? Как отнеслись к расставанию с подругой и двухлетним сыном?
Мне уже доводилось однажды сниматься в джунглях Камбоджи.
Но это ничто по сравнению с этими съемками, когда мы четыре с половиной месяца провели в лесах Вьетнама. Уже в самом воздухе постоянно ощущается какая-то тревога, опасность, и это заставляет быть предельно внимательным. А еще жизнь в джунглях учит пониманию того, что в жизни действительно важно, а что надо отбрасывать как ненужное. После подобного опыта я лучше узнал себя как актера и человека. Что касается семьи, то съемки такого фильма лучше проводить вдали от любимых людей: было бы хуже возвращаться каждый вечер домой с таким тяжелым эмоциональным грузом. К встречам и расставаниям уже все в нашей семье привыкли. Ведь я сознательно выбрал профессию актера, как и сознательно сошелся со своей подругой, потому что мы обамыслим одинаково и понимаем все издержки такого образа жизни.
Судьбоносной для Гаспара стала встреча с кинорежиссером Андре Тешине, который дал юному актеру главную роль в своей драме «Заблудшие» – истории подростка, в тяжелые годы II мировой войны помогающего выжить учительнице, бежавшей в провинцию из оккупированного Парижа.
А еще Ваши герои часто бывают на волосок от смерти, но как-то выкручиваются из самых сложных ситуаций...
В самом деле?! Это ужасно! Вы правы, я столько раз умирал на экране, что практически стал бессмертным!
У Вас имеются особые ритуалы для того, чтобы выйти из образа?
Нет, я не сжигаю костюмов после съемок. Хотя я люблю загадки и мистику, до шаманизма себя пока не довел.
Кстати, об одежде: как Вы относитесь к моде, брендам?
Мне нравится эстетика моды, но не материализм и потребление. Я редко хожу по магазинам и не отслеживаю тенденции. Люблю классику, безвременность, стиль и творческое начало.
Что Вы как актер, сыгравший Ива Сен-Лорана, можете сказать о женской моде?
Экспертом в моде я после этой роли все же не стал. Но женская одежда от Сен-Лорана мне очень нравится как социальный феномен. Ведь модельер фактически освободил женщину от фригидности. Он сделал ее повседневную одежду более удобной, добавил ей индивидуальности. Когда я играл дизайнера, мне довелось инспектировать модные дома, дни напролет я просиживал в квартире Сен-Лорана на Rue de Babylone в Париже, в его «естественной среде обитания». Я понял, что каждое созданное им платье – драгоценность, которая создавалась практически вручную.
Вы помните сцены, когда Сен-Лоран рисует эскизы? Так вот, эти эскизы на самом деле рисовал я сам, и в кадрах видно мою руку, рисующую модели.
Как интересно! Вы имеете отношение к живописи?
Признаюсь, в детстве я мечтал стать художником. Мой отец ведь дизайнер. Я часто видел его склонившимся над письменным столом – он рисовал. Отсюда и моя страсть. Правда, ни художника, ни модельера из меня так и не вышло, но зато в съемках, как видите, тот опыт пригодился. У меня еще где-то лежит этюдник, которым я, увы, почти не пользуюсь.
Почему Вы стали актером?
Моя актерская карьера сложилась, можно сказать, сама собой. Сначала я дурачился во дворе и развлекал местных ребятишек. Когда мне исполнилось 11, приятель моей матери порекомендовал меня в агентство по кастингу, куда меня и взяли. Через год после этого я начал регулярно появляться на телевидении, играть разные роли. До 17 лет я не думал о карьере актера серьезно – просто развлекался. Но потом судьба стала подавать мне конкретные знаки... правда, много позже... например, когда в 29 лет я подменил Энтони Хопкинса в «Ганнибале», снялся у Гаса Ван Сента, а затем сыграл Ива Сен-Лорана.
Тем не менее престижная премия у Гаспара есть – работа в детективной драме «Долгая помолвка», снятой Жан-Пьером Жене по одноименному роману Себастьяна Жапризо, в которой партнершей Ульеля стала Одри Тоту, принесла актеру не только долгожданный «Сезар», но и всемирную известность.
А закрепила успех главная роль в фильме «Ганнибал: Восхождение», хотя сама картина провалилась в прокате.
Как коренной парижанин Вы, должно быть, от природы неравнодушны к искусству...
Такое впечатление, что речь идет о Париже «прекрасной эпохи». Современный парижанин – мрачный, высокомерный тип, не видящий дальше своего носа.
Вы тоже такой?
Нет! Но и у меня имеются вредные парижские привычки. Например, я живу во Втором округе и почти никогда не бываю на другом берегу реки.
Избегаете поклонниц?
Зачем?! Во Франции люди заняты каждый своим делом, они не помешаны на чужой популярности. Правда, меня действительно иногда узнают на улицах. Но, когда я путешествую за рубежом, меня узнают одни лишь французы.
Какими качествами, на Ваш взгляд, должен обладать привлекательный мужчина?
Мужчина должен быть энергичным, излучать активность и мужественность. Но он также должен не бояться в определенные моменты обнажать свою чувствительность.
Об этом, пожалуйста, поподробнее!
Мне кажется, мужчина не должен быть чрезмерно уверен в себе или неприступен. Ему тоже свойственны сомнения, как в работе, так и в личной жизни. Лично я во многом сомневаюсь. И эти сомнения крайне важны для меня как актера. Наверное, в тот день, когда я перестану сомневаться в себе, я завяжу со своей профессией и займусь чем-нибудь другим.
Не боитесь, что мужчина, проявляющий свою ранимость, может стать жертвой сильных, непредсказуемых и умудренных опытом женщин?
Я француз! Меня женщины не пугают. Конечно, некоторые женщины могут оказывать на мужчину разрушительное влияние, особенно если слишком обнажать перед ними свои чувства. Любой может попасться такой женщине на крючок, даже тот, кто считает себя умудренным опытом. На то и жизнь, чтобы нас учить. Мы приобретаем опыт не тогда, когда она к нам добра, а когда мы попадаем в переделку. По моему опыту, женщины бывают двух типов: роковые – готовые погубить других – и те, что готовы всем пожертвовать, в том числе и собой.
Чем же закончился Ваш опыт с роковыми женщинами?
В прошлом у меня были связи с эгоистичными, себялюбивыми женщинами. Я любил и не отдавал себе отчета в том, что яд отношений проникает глубоко в меня, парализуя логику и здравый смысл. Но у каждого должен быть опыт хотя бы одной несчастной любви, потому что это помогает в будущем разбираться со своими чувствами, чтобы не пропустить любви настоящей. Только потерпев неудачу, можно оценить успех.
Первая рекламная кампания с участием Гаспара Ульеля, снятая Мартином Скорсезе, вышла в 2010 году. Гаспар является посланником мужского аромата Bleu de Chanel и лицом мужских часов Monsieur de Chanel.
Вы – лицо Chanel. Вы представляете мужские часы Monsieur de Chanel, я вижу их на Вашем запястье...
Мне импонирует, что эта новинка – первые мануфактурные мужские часы Chanel, то есть полностью разработанные брендом и его мастерами. Особое внимание – на механизм Calibre 1.Часы имеют запас хода 72 часа и оригинальную ретроградную минутную стрелку со шкалой на 240 градусов.
Чем же оригинальна стрелка?
Она движется вдоль шкалы и, дойдя до последнего деления, совершает мгновенный, почти неуловимый глазом прыжок на нулевую отметку. Подобная индикация более удобна в восприятии, потому что время по ней идет не в непрерывном замкнутом круге, а разбивается на определенные этапы. Эти часы в моем стиле – глядя на них, хочется лишний раз призадуматься о том, что сделано и что еще предстоит сделать...
У Вас никогда не возникало соблазна остановить время?
У меня очень личные отношения со временем. С детства мне говорили, что я чересчур медлителен. Действительно, я не люблю спешить. Нет, мне не хочется останавливать время, и именно из-за собственного ритма я его очень хорошо чувствую. Мне нравится жить в гармонии со временем. Ведь медлительность – это просто особый ритм, привносящий в жизнь немного поэзии, когда можно глубже оценить и прочувствовать разные моменты, даже молчание. Поэтому я никогда не испытывал беспокойства между съемками фильма или раздражения в периоды бездействия между проектами. Ксавье Долан, с которым я работал, в отличие от меня, гиперактивен: казалось, он пробегает по сотне миль в час, секундные стрелки на моих часах казались ему слишком медленными.
Вам не кажется, что вообще все вокруг происходит слишком быстро?
Что меня больше всего пугает, так это нестыковка между скоростью жизни и изобилием возможностей. Я даже хочу деактивировать свои телефоны, чтобы хоть как-то уйти от гиперподключенности ко всеобщей сети. В виртуале мы связываемся все больше и больше, а в реальности общаемся все меньше и меньше. Искреннее общение мы разменяли на бесчисленные фотоснимки и сообщения...
Но фотографии – это тоже остановленное время!
У меня подрастает сынишка, и я не могу не думать о тысячах фотографий, которые мы сделали, пока он рос. Все эти неизгладимые следы его прошлого тщательно заархивированы в гигантском фоторомане. Но я иногда думаю: а не лишаем ли мы его собственных воспоминаний? Его личные воспоминания неизбежно будут изменены, грубо говоря, повреждены всеми этими фотодокументами.
Изображения, на мой взгляд, разрушают воображение...
ИНТЕРВЬЮ ТАТЬЯНА РОЗЕНШТЕЙН ФОТО MATTHEW BROOKS FOR CHANEL
Материал опубликован в пятьдесят третьем номере.
